При подготовке этого материала пришлось обзванивать роддома и женские консультации. Реакция врачей во всех больницах была одинакова: «У нас не рожают такие» или «В моей практике такого не было». Главврач одного роддома вообще заявил: «Они до нас не доходят. К счастью…» Имеется в виду, что в женской консультации женщины-инвалиды зачастую подвергаются такому прессингу, что приходится соглашаться на аборт. Если же решила родить, то придется пройти все семь, а то и восемь кругов ада.

Многие женщины, имеющие инвалидность, говорят также о том, что приходится доплачивать врачу. Именно тогда отношение медперсонала становилось самым что ни на есть гуманным. И если люди, не имеющие серьезных физических недостатков, уже привыкли и в какой-то степени смирились с нашей «бесплатной» медициной, то человеку с ограниченными возможностями сделать это крайне трудно.

Право на материнство

Инвалиды-колясочники жалуются на одни и те же проблемы: под их потребности не приспособлены наши дороги, магазины, туалеты. Люди на улицах тычут пальцем. Социальные работники и медицинский персонал порой вообще ставят под сомнение право женщины-инвалида на получение образования, приобретение профессии, получение медицинской помощи и даже право на материнство.

Светлана, инвалид-колясочник: «В коляске я 15 лет. Первого ребенка рожала здоровая, а младшую – уже будучи в коляске. Проблема в том, что нам очень трудно передвигаться: нет специализированных роддомов, не приспособлены туалеты и ванные, на родовой стол залезть тоже проблема. Врачи были против моей беременности, я с ними, можно сказать, воевала. В женской консультации почему-то решили, что я рожу урода или дауна. Хотя я сначала проконсультировалась со своим лечащим врачом, и она сказала, что рожать мне можно, потому что травма приобретенная и на ребенке это никак не отразится. Но как я его выношу и рожу – это только мои проблемы. В женской консультации врачи угрожали, что меня абортируют и стерилизуют. Мотивируя это тем, что «нечего тут всяких уродов плодить…». Помимо этого они принципиально отказывались принимать меня на дому, заставляя ходить в женскую консультацию.

Когда я лежала в роддоме 1-й горбольницы на сохранении, было очень тяжело. Там, наверно, и здоровому нелегко: старое маленькое здание, палаты на 11 человек, помыться – целая проблема. Отношение остальных пациентов ко мне было разное, но первая реакция – это удивление: «Ой, беременная, еще и на коляске!». Как будто инопланетянина увидели. Так и в городе бывает: «Ну надо же, такая симпатичная, молодая и в коляске». Получается, если бы я была страшная и старая, то не жалко? Иногда, когда с детьми гуляешь, прохожие удивляются: «Как же ты детей-то нарожала?». Я отвечаю: «Тем же способом, что и все». Когда люди видят инвалида на коляске, сразу думают, что у него с головой не все в порядке. Это неправильно…».

Другой нашей героине, Марине Ермолаевой, в отличие от Светланы повезло больше. С грубым отношением врачей она столкнулась в меньшей степени, занималась спортом и даже вошла в историю как первая чемпионка России в паралимпийских играх по фехтованию. В комнате Марины гордо красуется кубок и медали, а на стене висят детские рисунки. Вообще все в квартире говорит о присутствии ребенка. Все как в обычных семьях. Только мама не обычная – на коляске. Несмотря на то, что Марина спортсменка, а спорт, по ее словам, закалил так, что все трудности и неудачи нипочем, ей тоже нелегко и приходится сталкиваться с множеством проблем: «У нас так построена система, что если человек ломает позвоночник и автоматически становится инвалидом, то поддержки он абсолютно никакой не получает. Тебя просто выбрасывают из больницы, и ты живешь, как можешь. Взять, к примеру, наши поликлиники. По закону меня должен навещать невропатолог. Он у меня ни разу не был после травмы.

«Сломалась» я в 15 лет. Профессию не успела получить. О том, чтобы учиться дальше, и речи не могло идти. Мы вообще не думали, что на коляске возможно куда-то поехать учиться. У нас сейчас-то это редкость большая. В то время, когда я «сломалась», я не думала о профессии, я думала: кровь из носу – надо встать на ноги. Но потом появилась дочь, и возникли другие проблемы».

Когда она решилась родить ребенка, а решение, по ее словам, далось ей нелегко и потребовало мужества, первое, с чем она столкнулась, так это вопрос врача: «Ну ты чего – аборт будешь делать?». Марина тут же сменила лечащего врача. Потом еще одного. Пока не нашла гинеколога, который отнесся к ней так, как этого требует его профессиональный долг. Марина редко приезжала в женскую поликлинику: врач не отказывался приезжать сам и даже приводил других врачей.

Рожать или не рожать?

Сценарий действий – аборт или роды – женщина, понятное дело, должна выбрать сама. Если она выбирает последнее, то врачи, поскольку на них лежит обязанность содействовать благополучному рождению ребенка, обязаны сообщить ей о противопоказаниях, о возможных неблагополучных последствиях и только при необходимости рекомендовать аборт. Это подтверждает и Елизавета Куслиева, главный врач МУЗ «Перинатальный центр»: «Специалисты дают заключение: не опасно ли и дальше сохранять беременность для физического и психического здоровья женщины. Как правило, они предлагают четкие рекомендации: прервать или оставлять. Мы доводим это заключение до сведения женщины и ее родственников. Но последнее слово, в любом случае, остается за ней. И даже если она решит рожать – это ее право».

На практике же врачи зачастую рекомендуют прервать беременность не из-за каких-то патологий, а просто потому, что женщина – инвалид. «Зачем вам нужен ребенок, ведь вы инвалид. Вам самой тяжело, а еще и дети…» – так уговаривала акушерка женщину. Не приводя доводов, что она не может родить по каким-то медицинским показаниям, а просто – «ведь вы инвалид». Причем такое отношение, как утверждают инвалиды, встречается только в женских консультациях. В роддомах, по признанию самих женщин, «врачи относятся с пониманием».

И все-таки – можно ли, с медицинской точки зрения, женщине, имеющей инвалидность, рожать? По словам медиков, у женщин-спинальниц (травма спинного мозга), как правило, гинекологических патологий не возникает. Не происходит и каких-либо гормональных нарушений в плане течения беременности и кормления грудью. У большинства пациенток «стандартные» проблемы, известные большинству женщин, то есть никакого отношения к травме они не имеют.

При повреждении шейного позвонка, действительно, велика опасность осложнений при беременности. Опасное явление – пролежни. Кроме того, что это общий фактор риска для лежачих больных, при беременности увеличивается вес и, соответственно, нагрузка, провоцирующая пролежни. Любое гнойное осложнение при беременности может иметь последствия.

При переломах грудного и поясничного отделов, напротив, больше возможности благополучно доносить и родить ребенка, и такие случаи известны.

Работа – не для инвалидов

Но вот ребенок, несмотря ни на что, родился. Он в отличие от своей мамы абсолютно здоровый и готов жить «как все». Но получится ли у него это?

Наша первая героиня Светлана вздыхает: «Если бы я одна жила на свою пенсию, без детей, мне бы ее как-то хватало. В школах я так же плачу все взносы, учебники покупаю… Свою пенсию приходится раскидывать на троих, погашать какие-то бытовые нужды и еще на что-то жить. А работать я не могу. На дому работу мне не предоставляют, на биржу труда даже не берут… У меня голова нормальная, руки работают, могу на компьютере печатать, вести документацию. Я одно время обзванивала предприятия, пыталась устроиться, искала работу диспетчера или секретаря, но говорили: «Вас надо обучать, вас привези, забери, нам это не нужно». Еще проблема – я не могу своего ребенка куда-то вывезти. Наши дети тоже хотят ходить в музеи и театры, а из-за того, что я ограничена в передвижении, мой ребенок тоже зачастую сидит дома».

Ребенок, и с этим трудно не согласиться, – дорогое удовольствие. Лекарства, игрушки, одежда – лишь малый перечень того, в чем нуждается маленький человечек. Женщины-инвалиды на самом деле хотят и могут работать, но найти работу для них – проблема номер один. Понятно, что работодателям с таким персоналом возиться очень не хочется: инвалиды должны работать 6 часов, а не 8, у них должен быть больше отпуск. И самое главное – должно быть специальное рабочее место. К тому же для инвалидов-колясочников необходимо оборудовать туалеты и построить пандусы, что, естественно, требует затрат. Более того, с недавнего времени перестал действовать закон о квотировании рабочих мест для инвалидов. Благодаря этому многие инвалиды остались без работы.

Марина Ермолаева сравнивает ситуацию с инвалидами в России и за границей: «За границей даже в магазинах приспособлены туалеты для инвалидов. Всегда задаю вопрос: а почему мы так не можем жить? Почему не взять опыт других стран, где женщины-инвалиды нормально рожают, работают и т.д.?

Все женщины детей хотят – это же смысл жизни. Сейчас если бы у меня дочки не было – для чего бы я жила? Это такой стимулятор, такое счастье, что больше ничего и не надо. Ради ребенка хочется засыпать и просыпаться, жить дальше. Я не могу сказать, что мой ребенок получает все то, что имеют дети здоровых родителей. Но я думаю, она у меня все равно счастлива».

Узники поневоле

Эксперты по работе с инвалидами утверждают: чтобы изменить негативное и негуманное отношение к инвалидам, нужно, чтобы они были среди нас. Но как это сделать, если для людей с ограниченными возможностями нет никаких условий даже для того, чтобы они могли передвигаться по улицам? Небольшие подвижки, конечно, есть. Например, прокуратура обязала сделать пандусы во всех школах, но это – капля в море…

По словам Татьяны Кочетовой, председателя региональной общественной организации инвалидов «Ассоциация инвалидов Саратовской области», ни в одном национальном проекте не упоминается слово «инвалид». Тем более – женщина-инвалид.

То положение, в котором сейчас находятся наши инвалиды, и не только колясочники, но и люди с травмой шейного позвонка, и люди с нарушением опорно-двигательного аппарата, можно сравнить только с узниками, которые не совершили преступления, но вынуждены находиться в ограниченном пространстве.

Ульяна Семенцова