В
конце 90-х Дарья Донцова пережила тяжелейшее онкологическое
заболевание, и, когда сумела победить болезнь, то решила, что должна
помогать и другим женщинам выстоять и победить в такой же ситуации.
Поэтому стала активно участвовать в благотворительном фонде «Вместе
против рака груди». Она не только жертвует крупные суммы из своих
гонораров, но и участвует в различных акциях фонда, а в своей
радиопрограмме «Таблетка от депрессии» и на встречах с читателями
неизменно говорит о благотворительности, о добрых делах. Недавно самый
популярный писатель России (суммарный тираж ее детективов перевалил за
отметку 130 миллионов экземпляров) представила в Петербурге свой роман
«Развесистая клюква Голливуда», открывающий ее новый книжный сериал
«Любимица фортуны Степанида Козлова», а также ответила на вопросы
«Доброго дела».
Наши звезды, помогая больным детям, боятся быть непонятыми…
- Дарья, многие западные звезды участвуют в различных благотворительных
акциях, там это не считается чем-то удивительным… Почему же среди наших
знаменитостей подобные примеры все еще редки?
- Но и у нас таких примеров очень много, просто не все рассказывают про
свои добрые дела, не все хотят делать на этом рекламу. И это показатель
того, что люди занимаются благотворительностью по зову сердца, совести.
Понимаете, для очень богатого человека не так уж сложно передать пару
миллионов долларов в благотворительный фонд. Просто подписать бумажку
или сказать секретарю: «Переведите через банк». Намного сложнее отдать
свое драгоценное время. Я очень дорожу такими примерами, когда женщина
приходит в детскую онкологическую больницу со словами: «У меня есть
машина, я могу встретить кого-то из ваших пациентов, кто приезжает из
другого города, привезти его в клинику, помочь его родителям, разрешить
его семье помыться дома у меня в ванной». Это тоже благотворительность,
хотя она не связана с деньгами.
Что касается наших артистов, многие из которых мои друзья с давних
времен, то мне доподлинно известно, что не только Иосиф Давыдович Кобзон
помогает нескольким детским домам, но и Филипп Киркоров помогает
детским домам и клиникам. Не удивляйтесь, даже Сергей Зверев помогает
нескольким детским домам. Почему они об этом не рассказывают... это их
исключительно личное внутреннее дело! Есть Ира Муромцева, ведущая
Первого канала, мы с ней вместе «Послы против рака груди», и я знаю, что
Ира очень много работает с онкологическими больными. Почему не
рассказывает? Хотя я тоже об этом не кричу на каждом углу.
- Но на этот счет есть и другая точка зрения: известные люди должны,
наоборот, рассказывать о своих добрых делах, привлекая внимание широких
масс к этим проблемам... По такому пути пошла Чулпан Хаматова, и ее фонд
«Подари жизнь» добился впечатляющих результатов!
- Это палка о двух концах. У нас все-таки свой менталитет. И если завтра
Иосиф Давыдович Кобзон встанет во весь свой рост и скажет, кому и
скольким детям он помог, то первое, что про него напишет пресса: «Кобзон
устраивает себе пиар». А ему этого, совершенно, как вы догадываетесь,
не хочется. Равным образом, как и не хочется и Филиппу Киркорову, к
которому пресса настроена изначально негативно. СМИ сформировали образ
скандалиста, и если теперь Филипп начнет рассказывать, как он поехал к
очень больной девочке-фанатке, как купил в Петербурге телевизор
мальчику-инвалиду, на певца обрушится пресса: «Киркоров делает себе
пиар». И он после концерта едет к этой девочке, этому мальчику, дает в
далеком детском доме бесплатный концерт и не приглашает телекамеры,
фотокорреспондентов…
- А вы сами часто бывает в больницах, встречаетесь с людьми, которым необходима поддержка, помощь?
- Нередко. Совсем недавно приехала из Калуги, где наш фонд вместе с
объединением «Газмаш» сделали большой благотворительный праздник для
детей из онкологической больницы. Дети успешно лечатся, но, правда, все
сидели в масках. Мы для них устроили праздник – клоуны, артисты, торт,
подарки. Пригласили и родителей больных детей, близкие родственники тоже
нуждаются в поддержке, участии, потому что иной раз легче заболеть
самой, чем смотреть, как болеет твой ребенок.
«Моя миссия – сделать жизнь людей лучше, добрей, веселей…»
- Вы успешная, энергичная женщина, всегда излучаете оптимизм… Вы всегда
были столь же позитивной, уверенной в своих силах личностью?
- Понимаете в чем дело, оптимизм и уверенность в себе – это разные вещи.
С уверенностью в себе у меня на самом деле очень плохо, потому что я не
очень уверенный в себе человек, особенно по утрам, когда я смотрю на
себя в зеркало, вижу оттуда что-то малознакомое и говорю ему: «Я тебя не
знаю, но я тебя накрашу!» (Смеется.) А насчет оптимизма… Я всегда
считала, что любые проблемы надо решать. Хорошо, я сейчас сяду плакать,
что меня выгнали с работы, фирма моя закрылась… Но работа сама не
появится, если я, сидя дома, буду рыдать в подушку? Вот я полила сопли, а
дальше надо подниматься и идти искать работу.
- Насколько вы религиозный, воцерковленный человек?
- Я православный человек, но я не очень люблю рассказывать об этом.
Воцерковленный человек, не воцерковленный – это сейчас стало очень
модно. Но это настолько интимная и личная часть жизни, и вообще мой
духовник всегда говорит, что Бог внутри человека. Был случай, когда мой
батюшка велел одной прихожанке прекратить пост. Он вошел в церковь и
услышал, как эта прихожанка очень громко и активно рассказывает о том,
как она постится – какая она хорошая, какая она правильная. Она так об
этом громко кричала, он подошел к ней и сказал: «Матушка, с этого дня ты
пост не соблюдаешь». Такое своеобразное наказание человека, который
очень много рассказывал о своей религии.
- Дарья, вы самый успешный российский писатель… Каждый месяц ваши
книги продаются тиражом 1 миллион экземпляров. Миллион в месяц – уму
непостижимо… При этом вы еще постоянно ввязываетесь в какие-то
радиопрограммы, ТВ-проекты, которые занимают массу времени… Что вами
движет?
- По большому счету, одно: моя ответственность перед людьми, которые
больны онкологией. У меня есть своя авторская программа, которая
называется «Таблетка от депрессии». В разных вариантах она переходила с
«Русского радио» на «Маяк», с «Маяка» на «Комсомольскую правду», с «КП»
на «Первое популярное», потому что каждая радиопрограмма живет два-три
года, не больше. Таковы законы жанра. Потом, как правило, меняется
формат, а я его менять не хочу.
Я просто должна людям рассказывать, что это не страшно, что человек
может выздороветь, все в жизни может быть хорошо, с любой неприятностью
можно справиться. И не только в плане болезни. К тому же любая болезнь
тянет за собой ворох проблем, ведь, как известно, беда не приходит одна.
Ушел муж – не беда, будет другой, а может, вообще муж не нужен. Ждать
от детей благодарности не надо – не бывает неблагодарных детей, бывают
глупые родители, которые ждут благодарности. Этим я занимаюсь четыре
раза в неделю, потому что мне реально жалко моих читателей. У очень
многих из них в голове огромное количество проблем, которых вполне можно
избежать.
- Работаете терапевтом!
- Пытаюсь! Потому что есть огромное количество женщин и мужчин, которым
все вокруг внушают, что у них депрессия. А депрессия – это тяжелый
клинический диагноз, когда человек лежит лицом к стене и не
разговаривает. Но если тебя выгнали с работы – это не депрессия. Если
тебе не хочется работать – это лень! Когда человек это понимает, то он
перестает рыдать в подушку... Мне важно настроить людей на волну
доброты, понимания.
Звонит безутешная мать: «Мой сын гомосексуалист, что мне делать?» Я
спросила: «А вы любите своего сына? Если любите, то должны принимать
таким, каков он есть. Он не исправится, если он генетический
гомосексуалист… Но для начала отведите его к психотерапевту, чтобы
выяснить – это реальная или напускная гомосексуальность?» У большинства
мужчин гомосексуальные контакты были один раз, но не все же стали ими!
Много вопросов в связи с онкологией возникает…
Ведущий радиоэфира получает маленькие деньги, так что финансовую сторону
убираем, на радио и ТВ на звездность не делают никаких надбавок…
Понимаете, бывают люди сильные, бывают - слабые. Если человек сильный,
он должен обязательно кого-то менее сильного «потащить» за собой и
показать ему, что в разных жизненных ситуациях есть выход. А во-вторых,
если ты проявишь силу воли, мужество, наступишь на собственную лень, то
ты из этой ситуации выйдешь победителем, понимаете, в чем дело? Я,
очевидно, сильнее многих моих читателей, и поэтому я пытаюсь их за собой
каким-то образом «потащить». Мне начинают говорить: «Вот, после
онкологической операции я буду лысая, после гормонотерапии я буду
толстая и вообще буду инвалидом». Я отвечаю: «Ну, вот вам я: не лысая,
не толстая и не инвалид». Две руки, две ноги, одна голова - и у вас то
же самое. Мы с вами анатомически очень похожие организмы, вас будут
лечить так же, как и меня. Я выздоровела, а что мешает выздороветь вам?
Вот и весь разговор. Все очень просто. И такие разговоры очень хорошо
действуют.
- А ведь в этой деятельности есть благотворительная составляющая?
- Наверное, я выжила для того, чтобы людям стало веселее, лучше жить.
Если я перестану это делать, то меня уберут – Game Over, она тут не
нужна, она свою жизненную функцию не выполняет. Я как-то так всю эту
ситуацию объясняю. Больному человеку нужно говорить, что он выздоровеет,
что все будет хорошо, что его вылечат, даже если это неправда. При этом
я никогда не вещаю. Меня спрашивают – я отвечаю. Я всегда говорю, что я
не психолог и не врач. Если вы меня спрашиваете, как бы я вышла из этой
ситуации, я бы из нее вышла так – это мой опыт. Подходит он вам или
нет, это ваше дело. Я всегда говорю, если ты упала на дороге и вывихнула
пальчик, а потом оставшиеся 40 лет своей жизни вот так несешь этот
пальчик и всем говоришь: «Я инвалид, я больная, помогите мне,
пожалуйста», то я не буду вас уважать, это не та ситуация.
- А вы ощущаете подпитку от своих слушателей? Возможно, такое переключение потом помогает вам в писательской деятельности?
- Нет, здесь другая ситуация. У меня много приятелей в кругах так
называемого «шоу-биза», в основном певцов. Очень многие мне говорят,
что, когда артист выходит в зал, то у него идет такой драйв,
энергетическая подпитка. Но знаете, радиоэфир - это какая-то пустота:
вот ты сидишь, у тебя микрофон, уши и, как правило, ночь, не спящие
люди, все это еще зашторено. Я, скорее, очень устаю, когда ухожу из
студии. У меня задача не получить, а наоборот, «впихнуть» слушателю
что-то в голову, чтобы он перестал рыдать в этот момент. А положительную
энергию и позитивные эмоции я получу от своих собак – дома возьму своих
мопсов, лягу с ними в кровать. У меня четыре мопса – три бежевых и один
черный. Они алиментные щенки, все от разных собак, но живут в одной
семье, дружно. Их зовут Муся, Фира, Капа, Феня, кот Сан Саныч и
черепашка непонятного пола, которую зовем Гера – то ли мужчина, то ли
женщина…
Все не так уж плохо…
- Скажите, возможность выздороветь после столь тяжелой болезни, какая была у вас, зависит от высших сил или самого человека?
- На самом деле канцерофобия советского человека имеет под собой очень
далекие корни. В советские годы никогда не ставили диагноз в карточке
врача, там ставили буквы – А, Б, Ц-75. Человек приходил, врач видел, что
у него онкология, но была установка – не говорить, что онкология.
Первая стадия – операция, лечится, но не говорить. Поэтому говорили -
липома, поэтому говорили - фиброма, масса таких вещей. Человек попадал в
онкологическое отделение, ему объясняли – это же фиброма, надо
оперировать, сделать гистологию, и отпустим тебя здоровым. Отпускали,
часто даже не говоря родственникам. Выпускали вылечившегося от онкологии
с бюллетенем «заболевание Н-758». Он шел в бухгалтерию("у меня
фиброма") и жил дальше, забыв про онкологию на всю оставшуюся жизнь. Но
вот когда говорили, что онкология, значит, была 4-я стадия и было все
очень плохо, понимаете, в чем дело? Поэтому сформировалось такое
ощущение, что все предопределено: онкология, а потом крематорий. А об
огромной массе людей, которых вылечили даже в 1960-е годы, когда не было
современных лекарств, все молчали.
Сейчас у нас другая крайность: медицина сказала, что мы должны говорить
больному о том, что у него серьезное заболевание. Сколько больных мы
сами наплодили... А ведь даже если у женщины рак шейки матки, то сколько
таких женщин после операции рожают детей! Возьмите статистику, зайдите
на сайт 62-й Московской городской больницы! 10 лет тому назад 98
процентов детей с лейкозом в этой стране умирало или уезжало за границу.
А теперь ситуация кардинально поменялась – 98 процентов детей
выздоравливают… Зайдите на сайт Калужской детской областной больницы,
там представлена вся эта статистика. И, пожалуйста, не пишите – роковая,
неизлечимая. Кто-то, мол, мне где-то, когда-то сказал, что все от
онкологии умирают… Кто, где, когда - покажите документ! Возьмите
реальные бумаги, там совсем другое написано! Все не так трагично на
самом деле. А начните с того, что просто ходите раз в полгода к врачу,
позаботьтесь о своем здоровье сами.
- Вы не раз говорили, что ваши детективы имеют психотерапевтический
эффект, хотя это и красивые сказки… А сами вы способны на жертвенные
поступки, на то, чтобы, например, помочь незнакомому человеку?
- На встрече с читателями в Петербурге меня упрекнули, что, мол, не
бывает такого, как описано у меня, что две подруги живут в одной
квартире и воспитывают детей… Но это моя реальная ситуация. Много лет
назад я работала в газете «Вечерняя Москва», у меня была своя квартира,
что редкость для Москвы, потому что мне было чуть за 20. У меня уже,
правда, был ребенок, я очень рано родила ребенка без отца – была
классическая мать-одиночка без алиментов, но с маленьким мальчиком. А
секретарем нашего главного редактора работала одна женщина, и однажды я,
проходя мимо, увидела, что она сидит и рыдает. Я спросила: «А что ты
плачешь?» - «Мама выгнала меня из квартиры». Там была своя жизненная
история, идти ей было некуда. Я ее взяла к себе, и мы вместе прожили с
ней то ли шесть, то ли семь лет. Потом она вышла замуж за итальянца,
уехала жить в Италию, теперь она какая-то итальянская графиня –
чувствуете Дашу Васильеву?
Михаил Садчиков, «Фонтанка. ру»
Фото автора
Подготовлено по материалам:
fontanka.ru.